Он шёл размеренным шагом, иногда сворачивая на минуту и быстро возвращаясь на дорогу, иногда оглядываясь, иногда останавливаясь. Глубокая тишина леса прерывалась внезапным приглушенным писком или треском ветки. Солнца не было видно за плотной кроной деревьев, впрочем, как и неба, но вокруг было светло. Карл чувствовал время от времени, как будто деревья сливаются за ним в одну сплошную массу, наступая ему на пятки, и резко оборачивался, рассчитывая застать деревья врасплох, заметить их отступление, но каждый раз видел за собой очередной поворот дороги и одинаковые деревья вдоль неё.

Ни пения птиц, ни обыкновенного шуршания листья под порывами ветра.

А ветер был, развивая не застёгнутую фетровую куртку и сдувая шляпу Карла.

Его крупное оленье тело блестящего серебристого цвета доходило до груди Карла, а голова, увенчанная роскошными рогами цвета жидкого серебра, возвышалась над ним.

Как в школе опытный учитель.

Его хомячье происхождение мужчина определил за формой мордочки и ух.

Просто удивлялся, почему в комнате ничего не изменилось, хоть чего-то.

Как будто лес может быть чьими-то владениями, и как-будто люди могут быть старыми.

Крестьяни напуганы до смерти,

Повертев её в руках и насладившись шорохом фантика,

Его хомячье происхождение мужчина определил за формой мордочки и ух.

Они стояли так с четверть часа,

элементарную возможность плакать, но его тело содрогалось от слёз, которые так и не покинули его, создавая боль не хуже раскаленного железа.
...
Он плакал так, как не плакали большинство людей за всю свою жизнь – душа разрывалась, с горла доносились булькающие звуки наравне с криками боли, лицо скомкалось в гармошку.